Слово «граффити» происходит от итальянского «graffito», то есть «нацарапанный». Однако между «неофициальными» надписями типа «куплю-продам», обнаруженными при раскопках на стенах римского форума, и современным искусством граффити существует огромная дистанция. Дистанция не столько даже временная, сколько стилистическая. Да и «царапать» среди серьезных мастеров сегодня не принято: наждачная бумага или скажем, сверло с алмазным наконечником уместны в руках вандала, но не художника. И все же граффити происходит именно от выведенных неумелой рукой надписей типа: «Здесь был …» Конечно, не все настенные надписи страдали излишней простотой. Попадались среди них и проникновенные посвящения, и магические формулы. В течение многих столетий безымянные авторы с помощью надписей на стенах изливали душу, признавались в вечной любви даме сердца и кляли последними словами неугодных правителей. Иной раз граффити становилось даже источником вдохновения. Слово «рок», начертанное по-гречески на стене собора Парижской богоматери, подвигло Виктора Гюго на написание знаменитого романа. До 70-х годов нынешнего столетия граффити воспринималось как исключительно словесная форма самовыражения.

«И слова пророков начертаны на стенах подземки» – поется в известной песне Саймона и Гарфанкела конца 60-х годов. Однако новые пророки нью-йоркских улиц были еще и художниками, – они говорили не только с помощью слов, но и цвета, и линии тоже. Граффити, каким мы знаем его сегодня, зародилось в Нью-Йорке как часть хип-хоп-культуры. Отсюда, кстати, и обилие хип-хоповских словечек в сленге нынешних граффитистов. Родоначальники жанра использовали самые обычные маркеры и аэрозоли, которые нередко «заимствовали» у зазевавшихся продавцов в магазине. Немало рабочих инструментов изготавливалось собственноручно. В ход шло буквально все: от специальных составов для подкраски обуви до штемпельной краски. В качестве корпуса для «начинки» обычно использовался отслуживший свое баллончик из-под дезодоранта. Есть, конечно, среди граффитистов и «чистые» художники, черпающие вдохновение буквально во всем: от библейских сюжетов до комиксов и телепостановок. Но большинство уличных мастеров обозначают свое амплуа по-другому: «райтер», то есть писатель, или «шрифтовик». Исторически райтинг развился из так называемых «тэгов» – стилизованных автографов, или авторских логотипов. По нынешним меркам, довольно незамысловатых по форме и исполнению. Поэтому сегодня всякий начинающий райтер постигает азы мастерства именно с «тэгов».

Идеальными объектами для художеств нью-йоркских подростков стали поезда подземки. Юные творцы забирались в отстойники, и наутро поезда выходили оттуда «обновленными». Граффити обрело скорость. Оно стало мобильным и отныне не ограничивалось стенами школ и туалетов. Послание, начертанное на вагоне подземки, можно было увидеть в разных районах многомиллионного города. В 1975 году глазам удивленной публики предстало «полотно» размером в целый вагон, а год спустя – состав. Особой любовью у граффитистов пользовались плоские вагоны старого образца и белые поезда; самыми же «неподходящими» считались бруклинские вагоны из гофрированной стали. Впрочем, для особо настойчивых и это не стало препятствием. Такое положение дел не устраивало власти Нью-Йорка. И дело было не только в извечном чиновничьем «не положено»: в действительности, немало граффитистов не столько творили, сколько хулиганили, компенсируя отсутствие мастерства и вкуса дерзостью. В середине 80-х «подземное» начальство выжило-таки граффитистов из своих владений. «Существует множество юных умов, которым есть что поведать миру. Но все, что они сотворили, затирается машинами-монстрами МТА» - подвел горестный итог известный рэппер и уличный художник Футура-2000 в одном из своих поэтических опусов.

Уже в наши дни в «городе желтого дьявола» развелось множество так называемых «граффити-туристов». По признанию одного из них, «редкий кайф – вернуться домой и рассказать всем знакомым о том, как ты изобразил нечто на стене дома в самом Нью-Йорке!» Сегодня этот город больше не считается мировой столицей граффити – около трех лет тому назад титул перешел к Лос-Анджелесу. Однако Нью-Йорк был и остается «колыбелью» граффити. Именно здесь зародился мир уличного искусства с присущей ему техникой, сленгом и стилем – точнее, стилями. Ведь граффити - это сплав множества направлений и течений: от считающихся уже немодными «надувных» букв мастеров «старой школы» до изощренного, требующего немалого мастерства и сноровки «wild style», в котором причудливые письмена сплетаются по прихоти автора в невероятно сложные узоры. Не говоря уж об индивидуальной манере.

«Wild style» – именно так назывался первый граффити-фильм Чарли Ахерна, снятый в 1982 году. Главный герой занимался «росписью» поездов в Южном Бронксе. Лента, по отзывам критики, получилась «интересной в социологическом смысле, но наивной драматургически». Два года спустя вышла более достоверная вариация на ту же тему режиссера Стенли Латана. Фильм назывался «Beat Street»; он стал культовым в хип-хоповской среде. «Стиль, – замечает Генри Челфант, автор книги «Subway Art», считающейся своего рода Библией граффитистов, – для всякого райтера – понятие вполне конкретное. Определяется он прежде всего формой самих букв и способом их соединения». А техническое мастерство и индивидуальная манера исполнения достигаются бесконечными часами упорных тренировок. «Не существует легких способов для освоения сложного стиля, и время, которое ты тратишь на учебу, не заменишь ничем, – пишет Челфант. – Лучший способ научиться рисовать качественно состоит в бесконечном повторении. Ты должен самостоятельно пройти всю историю искусства граффити заново, передвигаясь от простого к сложному».



Символично название одного документального фильма, посвященного граффити, – «Война стилей». На заре современного уличного искусства основным средством ведения этой войны было простое и беспардонное действие: собственная картинка или надпись наносилась поверх работы конкурента. Иногда (за неимением времени, средств или таланта) поступали еще проще: неугодное граффити жирно перечеркивали крест-накрест. Одно время в Нью-Йорке даже существовала команда ТСО, то есть «The Cross Outs» (англ. «cross out» – «вычеркивать»), которая, судя по названию, решила объявить войну всем без исключения. Сейчас подобная манера считается ребячеством, непростительным для настоящего мастера, а выяснений отношений происходит двумя более цивилизованными способами. В одном случае конфликтующие стороны должны «заполнить» часть стены за определенное время (от нескольких часов до дня). Выигрывает тот, чья работа будет признана лучшей. При другой форме разрешения спора решающим оказывается не качество, а количество. Творцам отводится определенный участок в городе. Оговаривается время – обычно работа занимает от недели до месяца. Кто сумеет «освоить» большую площадь, провозглашается победителем. И в том, и в другом случае в качестве арбитра приглашается третий граффитист или «команда». О вознаграждении договариваются заранее. Чаще всего проигравший расплачивается с победителем красками и прочими материалами. Иногда он лишается права подписываться своим именем или подвергается физическому наказанию, которое носит скорее символический характер. Ритуал здесь важнее собственно насилия. Еще одно напоминание об извечном споре «кто – кого?» – это названия-аббревиатуры команд (состоящие, как правило, из трех букв), которые нередко заканчиваются буквой «К» - «короли». Это могут быть короли определенного стиля или жанра, городского района или линии метро и т. д.

Непримиримая борьба с властями и внутреннее противостояние группировок наложили свой отпечаток и на райтерский стиль. Например, так называемые «blockbusters» – огромные, «квадратные» буквы, слегка наклоненные вперед или назад и исполняющиеся обычно в двух цветах, оказались вполне подходящим оружием как для борьбы с чужим граффити, так и с девственной чистотой вагона муниципальной подземки. Делай раз! Делай два! Таким образом можно было достичь максимального результата за минимальное время. К тому же огромные буквы как нельзя лучше соответствовали самой сути граффити эпохи первоначального накопления опыта, то есть, «тэггинга». Чье имя написано крупнее – тот и круче. history как искусства, как стиля началась с того самого момента, когда «первописатели» вдруг осознали одну очень простую вещь: вывести свое имя «увесистыми» буквами может, в принципе, любой – это всего лишь вопрос времени, но не мастерства и индивидуальности.

Сколько существует граффити, столько оно подвергается гонениям. Люди, стоящие на страже закона и порядка, твердят одно: роспись муниципального имущества при своей сомнительной эстетической ценности представляет серьезную угрозу обществу. Нотациями дело не ограничивается. Немало американских граффитистов поплатилось за свое творчество внушительными штрафами; кое-кто угодил за решетку. Во многих мегаполисах граффитистам в свое время отвели так называемые «законные стены и дворы». Но официально разрешенных площадей на всех желающих не хватает. Власти Лос-Анджелеса, в конце концов, постановили, что неплохо бы провозгласить и «зоны нетерпимости». Их примеру собираются последовать и в некоторых других городах.

В борьбе с несанкционированным разрисовыванием стен лос-анджелесская полиция полагается не только на чудо-технику. Несколько лет назад переодетые полицейские под видом британской съемочной группы арендовали студию и расклеили повсюду объявления, приглашающие граффитистов поучаствовать в съемках. Откликнулось более шестидесяти человек, которые и снабдили полицейских подробнейшей информацией о своих излюбленных «объектах» и поставщиках краски, а также образцами собственных творений. Представители штата Нью-Гемпшир выступили недавно в Конгрессе с предложением наказывать уличенных в рисовании граффити «битьем деревянной палкой по голому заду». Однако до этого пока не дошло. В Филадельфии с граффитистами решили бороться всем миром и составили список десяти самых «опасных» граффитистов. В кампанию активно включились и фирмы-производители всевозможных красителей, обеспокоенные тем, что незаконное уличное искусство подрывает их престиж.

Престиж самого граффити в Америке заметно портят две вещи. Во-первых, хип-хоп в целом (а значит, и граффити) там воспринимается как часть «гангстерской культуры». Во-вторых, по подсчетам самих граффитистов, примерно к десятой части уличных художеств в буквальном смысле приложили руку «крутые» парни, которые таким образом «метят» свою территорию. А такой примитивной цели вполне соответствуют и малохудожественные средства. Началось все в Южной Калифорнии. Оттуда же пришло и словечко «tagbanger» (производное от «tagger» и «gangbanger» – так на сленге называют участников различных группировок криминального толка). Придумали его сами граффитисты, которые таким способом хотели подчеркнуть пропасть, которая пролегает между уличным искусством и тем, что не имеет к творчеству ни малейшего отношения. Однако ни официальные власти, ни родители художников в подобные тонкости вникать не желают. Именно с этого рода проблемами связано, по мнению самих граффитистов, и практически полное отсутствие девушек среди уличных художников.

Отчасти из-за бесконечных гонений многие нью-йоркские подземщики в свое время перебрались в Европу. Уникальную эволюцию претерпело завезенное из-за океана граффити в Великобритании, где оно стало заметной частью поп-культуры. В то время как британские полицейские представляют себе типичного уличного художника как «потерянного» подростка из малоимущей семьи, которому ничего в этой жизни не светит, все больше этих самых подростков находят себя в рекламе, компьютерном дизайне, музыке. Что, в общем-то, понятно: чисто стилистическая разница между «легальным» и уличным граффити неуловима. Поэтому часто ее приходится искать эмпирическим способом. Однако не все, кто попал под тяжелую руку закона, отделываются курьезными наказаниями, вроде запрета приближаться к любому железнодорожному мосту или появляться в лондонской подземке. Граффитиста из Шеффилда недавно приговорили к пяти годам тюремного заключения. Тем не менее, как заметил один его земляк и соратник, это вряд ли кого остановит. Европа за последние годы заметно «ограффитилась». Много в последнее время говорится об итальянском и французском граффити. Быстро раскрашиваются Польша и Чехия. В Берлине движение процветает: существует даже специальный граффити-салон, куда могут обратиться и потенциальные заказчики, и художники с образцами своего творчества. А всякий проезжающий по территории Финляндии или Швеции может прямо из окна вагона полюбоваться на работы местных граффитистов, украшающих скупой скандинавский пейзаж. «Существует масса возможностей приложения твоего стиля, – считает Чу, британский мастер граффити, нашедший себя в дизайне компьютерных игр. – Главное, чтобы он воплощался искренне и со вкусом».

История нашего (тогда еще советского) граффити началась в 1985 году – одновременно с модой на брейк-данс. Что вполне закономерно, ведь и то и другое является частью культуры хип-хоп. «В середине 80-х, – вспоминает один из основоположников российского граффити, калининградец Макс-Навигатор, – по стране волной прокатились фестивали брейк-данса. Началось все с Прибалтики: Шауляй, Паланга. На протяжении последующих нескольких лет в разных городах СССР – от Калининграда до Горького и Донецка – продолжались грандиозные молодежные шоу». Первые граффитисты оформляли фестивальные декорации, которые, при всей их незрелости, потрясали воображение публики не меньше, чем головокружительные пируэты танцоров. «Через знакомых моряков, бывавших в Америке, – говорит Макс, – мы буквально по капле собирали все, что имело хоть какое-то отношение к нашему увлечению». Он был просто шокирован, когда в первый раз увидел на фотографиях разрисованные поезда нью-йоркской подземки. Не меньшее потрясение ожидало его в Риге, когда он впервые увидел «живое» граффити, выполненного Крысом. «В тот момент я многое для себя решил. Рисовать бросился тут же, «одолжив» в рижском магазине десяток баллончиков с аэрозольной эмалью (спасибо «Латвбытхиму» – это было единственное в стране предприятие, которое помогало нам краской в аэрозольной упаковке)».

Довольно скоро яркие рисунки появились на улицах Калининграда и Питера. В северной столице граффити тогда активно занимались Баскет и Бармалей (Баскет со временем перебрался в Москву, где стал дизайнером высокого класса). Спустя почти десять лет «раскачалась», наконец, и Москва. Однако то, что в Риге и Калининграде, в отличие от столицы, граффити прижилось почти сразу же, является не только огромной личной заслугой Крыса, популяризировавшего хип-хоп на Балтийском побережье. Есть тут и иная причина, куда более прозаичная. Необходимая для настенной росписи краска-аэрозоль в Прибалтике стоила намного дешевле, чем в «континентальной» России. (Не следует забывать, что для граффитиста немаловажным является не только количество исходного материала, но и его качество, а также цветовое разнообразие.) «В Калининграде баллон хорошей краски обойдется вам в доллар, в Москве – в пятерку, а хватит его на метр, от силы полтора, росписи», – делится невеселыми подсчетами Матрас, один из немногих «серьезных» столичных граффитистов.

Как обычно, больным вопросом остаются взаимоотношения граффитистов с городскими властями. Разрисовывать ночные клубы или делать декорации для видеоклипов – это, конечно, неплохо. Однако настоящий мастер граффити творит, прежде всего, на улице. В свое время Макс сделал ход конем, придя в родную калининградскую мэрию с кипой фотографий. На одних были запечатлены его работы, на других – стены домов с выведенными на них общеизвестными ругательствами. В мэрии схватились за голову и срочно отвели Навигатору несколько мест в городе, чтобы хоть как-то облагородить «визуальную среду». Так что теперь Максу, по его собственному признанию, куда больше проблем доставляют простые сограждане. «Однажды какая-то бабулька разглядела в моей букве «К» изображение свастики и полгода ходила по инстанциям с требованием уничтожить рисунок. Часто подростки, считающие мои работы «незавершенными», пытаются подкрасить их». Московским граффитистам остается только печально вздыхать: в столичную мэрию достучаться невозможно. Другой масштаб и другой менталитет. Хотя индустриальной Москве, как верно замечают приезжие мастера, «явно не хватает свежих, ярких граффити, которые радовали бы глаз и грели душу».

В последнее время наше граффити заметно помолодело. Рядом с тридцатилетними художниками «первого призыва», которым практически до всего приходилось доходить собственным умом, все чаще можно увидеть начинающих, которые годятся им в сыновья. Однако при этом, по мнению Матраса, на всю Россию отыщется лишь три-четыре человека, которые действительно активно занимаются граффити; еще человек 15 – 20 «встают к стенке» время от времени. Для большинства же граффити – просто дань моде, которая, как и всякая иная мода, преходяща. Но, по словам «стариков», все же многие наши молодые граффитисты рисуют «даже интереснее, чем художники из соседней, уже изрядно «подкрашенной» Польши».